Колумнист и поэт Коля Сулима делится своими соображениями о том, как существенно улучшить качество жизни, если вы женщина и вам (слегка) за двадцать.
1. Быть независимой от мужчины: если не финансово, то эмоционально.
Эмоциональная независимость куда важней. Финансовые проблемы решаются, когда придет нужда их решать, и в этом смысле женщины, как правило, гибче, умнее и разворотливей мужчин. Как существо гораздо более склонное к компромиссам в силу своего психического устройства, женщина не станет крутить носом, найдет промежуточную работу, после сменит ее на другую по мере роста стабильности, и в итоге, преуспеет. Тогда как мужчина с большей вероятностью врастет в мебель, ожидая «той самой работы».
Что касается эмоциональной зависимости, то здесь дело обстоит сложнее: вырваться из нее труднее, потому что назад тянет вдвойне – партнер помогает. В современном мире, этом королевстве неврозов, «Человек, уравновешенный психически» становится оксюмороном, продуктом эксперимента профессора Выбегалло из повести Стругацких. Легко сказать «женщина должна быть самодостаточной», но награда за это достижение вполне соответствует усилиям. Если женщине - на третьем десятке ли, раньше или позже - удается решить эту задачу, то ее будущее практически гарантированно будет счастливым.
2. Уметь общаться.
Безусловно, это ключевое умение для любого человеческого существа, которое не планирует помирать от недоумения, страдать от неловкости и вообще тратить свое драгоценное время попусту. Крик «Попроще!» летит над просторами планеты, и в этом крике преобладают мужские партии. Девушки, если вам за двадцать, явите божескую милость: говорите прямо о том, чего вы хотите. Везде – на кухне, в автомобиле, в постели… обратная связь в постели бесценна!
Примите тот факт, что мужчина эволюционно устроен проще, контуров контроля у него меньше и намеки он понимает с трудом. Более того, как у человеческого уха есть пределы частотного диапазона, за которыми оно не различает звук, у мужского сознания есть ограничения по тонкости намеков. Он просто не слышит сигнала, как собаки не воспринимают поэзию. Говорить громче не имеет смысла, говорите яснее.
3. Иметь хобби, которое можно разделить.
Есть у меня друг, поляк. Однажды, познакомившись с женщиной в супермаркете, совершенно обескураженный, он мне рассказывал: «Она не любит походы, не катается на лыжах, а на велосипеде вообще никогда не сидела. Океан холодный, горячие источники негигиеничны, а от солнца, говорит, бывает рак кожи. И что нам с ней делать?» Зато подруга держит троих котов, один из которых с радостью бы отдал концы, если бы его хозяйка не прикладывала титанических усилий, чтобы задержать животину на этом свете. Не поймите меня превратно: быть начитанной, образованной и потрясающей собеседницей похвально, но за дверями целый мир, как поют в песнях, и там очень интересно. С другой стороны, если вы нашли друг друга и станете цитировать эзотерическую литературу, сидя дома в клубах ароматического дыма на пальмовых ковриках – исполать вам обоим. Но от такого дуэта консервов у меня скулы сводит, ей-ей. Думаю, большинство мужчин меня в этом поддержат.
4.Уметь любить и уважать себя.
Из этого простого навыка вытекает так много следствий, что дух захватывает. Во-первых, женщина, которая любит себя, вызывает такое же желание и у окружающих. Сразу отпадает необходимость торговать собой, которая попортила женщинам столько крови: каблуки, юбка-карандаш, косметика при любом выходе за дверь, прочие пыточные инструменты можно будет оставить для особо торжественных случаев. Те, кто бывал в Америке и видел девушек в пижамах, покупающих продукты, поймет, о чем я.
Женщине, которая знает себе цену, не придется самоутверждаться за счет партнера или стараться его ограничить. Прекрасный Патрис О’Нил метафорически сравнивал способность быть привлекательным с рыбалкой: вы выбрали этого человека именно потому, что он умеет рыбачить и от него пахнет рыбой. Зачем же теперь вы требуете, чтобы он продал свою лодку? Когда оба могут рыбачить, им не придется отнимать друг у друга удочки.
Потом, женщина, которая любит себя, уважает свободу – и свою, и партнера, а это дорогого стоит. Спросите об этом у тысяч, вынужденных еженедельно париться в бане или ходить в маникюрный салон, только чтобы получить три часа без любимого лица в поле зрения.
5. Умение простить мужчине незрелость
Да ладно вам. Никто всерьез все равно не поверит в способность мужчины стать взрослым. Кто убедительнее скажет «Подоходный налог!», как в моем любимом мультфильме о Губке Бобе, тот и стал взрослей. Есть лишь разная степень артистической одаренности – одни играют лучше, другие хуже. В итоге, как бы это ни было смешно, нам и вправду важно, у кого пиписька длинней и цацка дороже. Но на закате дня мы все равно притащимся к вам, дыша портвейном, исцарапанные и чумазые. Если женщина после двадцати все еще предпочитает драть мужчине уши вместо того, чтобы посмеяться и помочь выбрать песок из головы, то от нее хочется держаться подальше. Кстати, по поводу посмеяться. Этот скилл, будучи утрачен, превращает отношения в тяжелую, ухабистую дорогу. Двое близких людей, с чугунными лицами пережевывающих совместную биографию, наводят на шекспировские умозаключения. Может, лучше яду?
Страница: 3 (всего - 3)
Solo_Way Россия, Самарская обл.
Добавлено: 11-03-2017 17:36
EILIN_O_CONNOR
день писателя
Как-то раз меня пригласили в московскую библиотеку на встречу детских писателей. Один из них должен был читать свои произведения. А я, надо сказать, неравнодушна к детским писателям. Они в большинстве своем циничные выродки, я таких люблю. Вот и пошла.И ведь не то чтобы я была совсем отсталая женщина. Феллини обсудить могу, Тальятелле.
Но в библиотеке дыхание культуры заставляло ощутить себя немытым питекантропом, ковыряющим в зубах чужим ребром.
Во-первых, фотографии. Библиотека проводила выставку известного фотохудожника на тему Моя святая Русь. Полсотни снимков, каждый размером с окно.Там было всё: золотые купола, белые церквушки, беззубые старушки с умильными морщинистыми лицами, могучие казаки в шароварах, девицы в ромашковых венках, волоокие буренки, пшеничные колосья, обязательная капля росы на траве, в которой сверкает солнечный луч, – в общем, весь тот разлюлималинистый трэш, которым заваливают фотостоки сотни владельцев кэнонов и никонов, не ведающих стыда.
Во-вторых, стихи.
Художник умел не только фотоаппаратом. Он ещё знал за поэзию. Каждый снимок сопровождался двустишием.
Например, под фотографией зимней речки было написано:О родина! Ты вся во льду! И я в бреду к тебе иду,И блики ласково сияют, и прямо в сердце проникают.
А под морщинистой старушкой –С годами мудрость накопила, в душе сокровища любви.И пусть бедны ее ладони, ты не стесняясь обними.
У меня в принципе нервная система как у хомяка. Или этих, которые от стресса всю шерсть сбрасывают и копытами делают брык. Шиншиллы. С возрастом еще как-то устаканилось, всё-таки трехразовое кормление – великая вещь.
А тогда ещё остро на все реагировала, особенно если в непосредственной близости берёзы и старушки мироточат.В общем, я себя там чувствовала как пациент инквизиции на процедуре экзорцизма. И единственный луч надежды светил мне во всей этой сусальности – повесть детского писателя, которую автор вот-вот должен был начать читать вслух.
Тут нас как раз и созвали. Рассадили кружочком. В центр вышел красивый мужчина при галстуке. Все притихли.– Сегодня, – говорит мужчина, – я почитаю вам свой новый роман.
Он носит религиозно-сексуальный характер. Экспериментальная проза.Я в этот момент что-то сказала. Ну то есть как сказала… звук издала. Это был такой очень концентрированный звук.
Как если бы Эдмону Дантесу объявили, что ближайшие двадцать лет он проведет в тюрьме, его отец умрет от голода, а его возлюбленная выйдет замуж за конченого урода, и у него не будет детей, а ещё его сбросят в море, но не поплавать, а в мешке для трупов, – так вот, если утрамбовать всё то, что сказал бы по этому поводу Эдмон Дантес, в одно надрывное кряканье, то как раз получился бы этот звук.
Дело в том, что я человек довольно старомодных убеждений. Местами прямо-таки пуританских. Поймите меня правильно: если бы Фельтону миледи станцевала тверк, он бы тоже не обрадовался, хотя казалось бы.
Я не люблю, когда мне вслух читают романы религиозно-сексуального характера.– Иннокентий предавался своей страсти, елозя по ноге избранницы, – с выражением произнёс чтец. – Няня смеялась, краснела, отталкивала Иннокентия, но порочный младенец не отступал. Либидо его, уже вполне мужское, требовало удовлетворения.
Брык.
Следующие двадцать минут я провела в каталептическом ступоре. Изредка из внешнего мира сквозь заслон пробивались фразы «её мраморные ляжки отняли у него дар речи» и «он взялся бестрепетной рукой».
У окружавших меня людей лица были до того безмятежные, как будто в их домашней азбуке на букву К был нарисован куннилингус, а на Л – лубрикант.
Нет, я хочу, чтобы вы это представили.Библиотека. Люстры. Шторы. Развязные гомосексуалисты заманивают Иннокентия в тенеты запретной любви.
Студентки беспорядочно спариваются с преподавателями. А вокруг со стен колосится родина. Слезятся старушки. Посмеиваются казаки. Целомудренно сверкает роса.И блики ласково сияют, и прямо в сердце проникают.
К тому моменту, когда чтец закончил первые три главы, я ощущала себя монашкой в логове демонстративных бэдээсэмщиков. В перерыве я выбралась из зала, пошатываясь и бормоча «Фрикции, фрикции! Лямур де труа!» и мимо казаков и девственниц (тьфу, черт; девиц! девиц!) добралась до выхода.
– Ты лошадка? – спросила кроткая старушка-гардеробщица.
Тут я озверела.– Нет, – говорю, – не лошадка! Конь, блин, Екатерины Великой.
Гардеробщица, видимо, встречала в храме просвещения и не таких дебилов.
– Была шапка? – терпеливо повторила она.
Я покраснела, схватила шапку и выскочила на улицу.По улице шла компания крепко подвыпивших людей. Они не употребляли слов дефлорация и адюльтер, а употребляли другие, гораздо более простые слова, в том числе даже и односложные. Некоторое время я шла за ними, наслаждаясь звучанием знакомой с детства речи.
Потом вспомнила про шапку, лошадь и гардеробщицу и заржала так, что распугала всех алкашей.Меня тут спросили, отчего я ничего не скажу о Дне Писателя.Ну, собственно, вот.
Мужчины ненавидят ум в женщинах. Он не должен воспламенять и не должен обжигать; не должен пылать, охваченный безрассудством, и выгорать, обращаясь в пепел. Он не должен быть холодным, рациональным, отстраненным; теплому чреву не cнести ледяного бесстрастия блестящего ума. Он не должен быть кипучим и не должен быть мрачным; не должен быть ничем таким, что не приведет к рождению детей или блядству. Он не должен быть тем, что, собственно, и есть ум: энергией человеческого разума, самостоятельно действующего в этом мире и напрямую влияющего на него.
«Поистине, — пишет Норман Мейлер, — не думаю, что когда-нибудь появится по-настоящему интересная женщина-писательница, если только однажды первая шлюха не займется услугами секса по телефону и не расскажет свою историю». И Мейлер здесь по-своему добр к нам, поскольку допускает в шлюхе способность знать, если не рассказать: она что-то узнала на собственном опыте, и ее история заслуживает интереса. «Гений, — заметила Эдит Уортон в более прагматичном ключе, — вещь довольно бесполезная для женщины, которая не умеет сделать прическу».
Ум — это вид энергии; сила, что рвется наружу, во внешний мир. Он заявляет о себе не однажды, но беспрерывно. Он любопытен, проницателен. Лишенный света общественной жизни, дискурса и деятельности, он умирает. Сфера его деятельности не может ограничиваться вышиванием, надраиванием унитазов или франтовством. Ему необходим отклик, возможность показать себя, ощутимые результаты. Ум не может провести всю жизнь в бездействии и уединении. Спрятанный, отрезанный от внешнего мира, он чахнет и умирает. Можно приносить ему мир извне; он способен выживать на хлебе и воде, заключенный в тюремную камеру — но лишь выживать, не более того.
Флоренс Найтингейл в своем феминистском трактате «Кассандра» писала, что ум в женщинах умирает последним: желания, мечты, жажда действия и любовь уходят раньше. Ум держится дольше всех, поскольку способен выжить на сущих крохах: фрагментах мира, которые приносят ему мужья, сыновья, незнакомцы, а в наше время — телевизор или какая-нибудь случайная кинокартина.
В заточении ум начинает изводить сам себя и оборачивается кошмаром. В изоляции он становится обузой и мучением. Лишенный пищи, ум начинает походить на вспученный живот умирающего от голода ребенка: он раздут, но в нем нет ничего, что тело могло бы усвоить. Его разносит, как желудок голодающего, по мере того, как скелет ссыхается, а кости гнутся и ломаются под собственным весом. Он схватится за что угодно, лишь бы утолить этот голод, набросится на что угодно, вопьется зубами во что угодно, проглотит что угодно.
Андреа Дворкин, отрывок Женщины правого крыла, глава Политика ума
Популярная игра “Забег по граблям»: поговорим о том, почему мы из года в год встречаем одних и тех же людей, мучительно пытаемся устроить с ними жизнь, и всё для того, чтобы в итоге размазывать слёзы на чужой кухне, за бутылкой водки и повестью о том, чем последняя инкарнация адского кровососа отличается от предпоследней.
Сценарий, как правило, развивается по одной и той же схеме: обжёгшись с кем-то, мы проходим типичные периоды - зализываем раны, возвращаем самоуважение, избываем агрессию и выходим из эмоционального подвала, в котором очутились. Слышали о правиле «На выздоровление после разрыва отношений уходит половина времени, что вы в них провели»? Судя по моему опыту, исключений из него нет. И вот, кажется, полегчало настолько, что можно попробовать ещё раз.
Тут-то мы и встречаем Того Самого Человека. Замечали, что обычно это случается стремительно и в таком угаре, что себя не помнишь? Как будто тянет локомотивом. Корпоративный семинар, случайно встретились взглядами через стол с морковкой и крекерами, пара бокалов красного, такси и чужая люстра на потолке, которая (очень вероятно) скоро станет родной.
Лучший в мире секс, вечный проездной на адреналиновый поезд, восторг и упоение. Всё, как в последний раз, всё - тема для бессмертных стихов и песен. Знайте, что это лучшая, неповторимая часть. Она же должна быть последней - только понимаешь это куда позже, иногда через многие годы: вот где нужно было остановиться!
Но так случается никогда, говоря языком Мастера Йоды. Кто же в здравом уме, бросит такое? Ясное дело, у этого наркотического поезда есть огромная инерция, и он наверняка затащит нас в отношения с большой буквы «О». Особенно, если не умеешь видеть тревожных сигналов или полон иллюзий.
К тому моменту, как мы триумфально влетаем в следующую фазу, назовём её «Рэй Чарльз прозрел», дело зашло уже довольно далеко.
Чёртова память начинает подбрасывать важные детали, которые раньше или не имели значения, или казались небольшими кочками, но постепенно разрослись, как опухоль. А отношения, как известно, легко начать, но трудно закончить. Что всё это значит, и почему так выходит? Психологи пишут, что мы можем всю жизнь играть свои неоконченные сценарии, пытаясь довести их до завершения.
До какого-то финала, пусть и печального. К примеру, долгие годы ищем людей, похожих на папу или маму, чтобы добиться от них любви, которую те нам с детства задолжали. Находим, и берёмся за дело: полюби меня, ведь я так долго тебя ждал.
Беда в том, что кандидат вообще не подписывался играть в этой пьесе и этот водопад нерастраченной любви его пугает.
В итоге он бежит, как ошпаренный, а мы снова подметаем себя с пола и выходим на охоту. О, вот она, чем-то неуловимо, фантастически прекрасная именно для меня, с тем самым поворотом головы и манерой носить растянутые майки... Я вот думаю, что в любом цикле жизни мы встречаем только самих себя, как если бы смотрели в зеркало и изображение вдруг стало реальным.
Себя – разве что одетых иначе и чуть в гриме, чтобы не бахнуть в обморок, как в книгах о путешествиях во времени обмирает человек, встретив «себя-из-прошлого». Именно поэтому наши находки так притягательны – кого, если не себя, знаешь лучше всего? Кого больше всего любишь?
Вопреки стереотипу о притяжении противоположностей, мне кажется, что противоположными могут быть лишь незначительные детали, не критические – вроде того, кто на каком боку спит и какую музыку слушает. Все остальное очень важно.
Не будешь же, в самом деле, жить с человеком, который всерьёз думает, что с детьми надо пожёстче, как с собаками, женщина должна а. лежать, б. тихо, или считает, что секс бывает по православному календарю?
Проблемы начинаются, когда мы находим в партнёре собственные нерешенные проблемы - нам самим они не очевидны, но становятся непреодолимым препятствием. И пока мы их не решим, то будем продолжать этот арктический поход вокруг полюса, при этом виня во всем другую сторону.
По-моему, люди даются нам, как тест на беременность: пока полоска одна, ничего не меняется и следующий партнёр будет лишь версией предыдущего. Пока не забеременеешь новым собой, будешь жить горемыкой.
Жизнь вообще циклична, каждый из нас либо развивается, либо ходит по кругу, из раза в раз проклиная злую судьбину. Ходить так можно бесконечно, вопрос в том, устраивает это вас или нет. И для того, чтобы ситуация поменялась, придётся измениться самому, другого пути нет.
Выход на следующий уровень непременно связан с победой над собственным страхом, тем или иным. Ну, и придётся поработать, конечно - найти мануал, залезть самому себе под капот, в масляные кишочки, чтобы понять, откуда капает.
Умение заглядывать в себя – вообще один из самых недооценённых человеческих ресурсов. Если вы вдруг чувствуете странную антипатию или даже агрессию к человеку, попробуйте глянуть на себя.
Каждый раз, наткнувшись на нелепый, идиотский, некомпетентный комментарий, или чьё-то возмутительное поведение, за ответом на вопрос «Почему меня так парит это чмо?» отправляйтесь к зеркалу.
Обещаю сюрпризы.
Скорее всего, вы найдёте в глубине собственного сознания или те же качества, вызывающие идиосинкразию, или глухие поведенческие запреты. «Не заявляй о себе вслух». «Будь скромней». «Не пости слишком много селфи». «Никогда не хвастайся». «Не кажись умнее других». И, наконец - «Никогда и ничего не проси». Точно так же супер-важно уметь анализировать и отношения, если они вдруг становятся «непростыми».
Теми самыми, извилистыми, требующими усилий, самодисциплины и труда, о которых столько прожужжали ушей. Анализировать и резать, не дожидаясь перитонита.
Легко тебе говорить, Сулима, ответите вы и будете совершенно правы. Мы так привыкли думать о себе, как о жёсткой системе, не подлежащей настройке, что со вздохом (или с гордостью) говорим – «такой уж уродился» и продолжаем идти по ухабам, которые со временем становятся родными, как дорога домой от метро.
Это секрет Полишинеля, но: иногда мы страстно ищем людей, которые сделают нам плохо. Это актуально для всех моих братьев и сестёр мазохистов, которых я, чем больше живу, тем чаще встречаю. Я чую их спинным мозгом, по характерным ужимкам и прыжкам, как говорил Иван Крылов, по кодексу поведения и языку тела.
Стоит такому человеку заговорить, со слегка виноватым видом, будто заранее прося прощения за собственное существование, я уже знаю, что именно сейчас услышу. И тянет к ним невероятно, даже при том, что разум отчаянно бьёт в рынду, крича «беги, дурень!»
Обещание сладких страданий, самосожаления, тихой грусти по своей несчастной доле - вот куда влечёт, как магнитом.
Если вам знаком этот морок, вы и без меня знаете, что делать. Никто не может запретить нам страдать - только помните, что для страданий есть подходящие места, вроде спален, а в реальной жизни от них одни неудобства.
пользователь: Гость
